Сара с оттенком равнодушия взглянула на белку и ответила:
- Да, это логичнее всего. А дальше - как пойдёт.
Лиса не обратила ни капли внимания на реплику белки про нож: в какой-то степени она понимала, что будет лучше, если кухонное орудие пока побудет у неё, к тому же она им изначально и пользовалась, наготавливая отбивные.
Сара задумалась над целым рядом вопросов.
"Что я буду курить? Как там Скалраг? Найдут ли они гробницу? Что ждёт всех их дальше? Что ждёт меня? Нас? Как там мои родители?.. Хорошо ли им в Тёмном Лесу?.. Есть ли смысл винить всех нехищных за опрометчивое решение парочки отбитых из того же здания аббатства? И греют ли сейчас меня его стены или всё становится прохладнее и прохладнее?.. Кто такая женщина Хлыста? На вид хорошая, но странноватая, прямая, резкая. Непонятно... Ничего не понятно. Вообще..."
Боль в плече давала о себе знать и лиса несколько раз хваталась за него по дороге.
В пучине размышлений Сара лишь молча следовала за белкой и они вышли —> к церкви Святого Ниниана.

За церковным порогом почти не осталось следов пребывания того, кто оставил зарубок на лисьей судьбе. За грохотом, руганью и сумятицей были только распахнутые двери и едва обозначенный отпечаток лапы на земле. Сиреневый плащ и краешек белого фартука в последний раз мелькнули за скрипнувшими под тяжестью ласочьего тела ставнями, на которое оно себя нещадно натолкнуло.

Фатих обратился мраком и лесным холодом.

Информатор Клуни Хлыста двигался по направлению ветра. И улыбался, ведь воздушные потоки, от силы которых его колотило в этот ночной час, хороший помощник в сокрытии следов. Подошва ботинок была своевременно обмотана обрывками ткани практически на бегу. Лесная дорога была хороша, если ты странствующий парфюмер, желающий не отбить колеса повозки об камни и насладиться видами Страны Цветущих Мхов, покуда путешествие не завело под тёплый кров. И так опасна, если ты маленький шпион, спасающийся от правосудия.

Меж деревьев, камней и мха хоронилось много других дорог. Обрывистых, неверных - всё равно найдёшь в пути беду, как ни петляй. От скоропостижной гибели они уволили на войну, в дебри лжи, на поклон к жутким идолам и под знакомое окошко, откуда сверкают слишком злые глаза, слишком острые когти и слишком большие зубы. Пусть Чертополох носит сиреневые одеяния вместо алых. И лесу он ещё одна тайна, которую его глубины берегут под завесой темноты и шепота листвы. А не любопытный гость с гостинцами для бабушки. В лапах нет выпечки для нежных рук по ту сторону леса. Корзинка - это помеха для взмаха ядовитого клинка, могущему добавить сказке недостающих цветов.

Из всех неправильных тропинок Чертополоха интересовали лишь те, где под задними лапами не путалась высокая трава и не мешалась мягкая почва. Исключение - заросли кустарников. Там землю разглядывать никто не будет, если по глупости не повредить ветки. Чертополох очень спешил к родным ныне воротам замка, но всё равно старался оставлять ложные следы, чтобы возможные преследовали свернули не туда. Ломал ветки, оставлял отметины на древесной коре.

Чертополоха вряд ли подведёт его замечательная память. Лес он знал достаточно хорошо, чтобы уверенно добраться до замка даже в темноте и полной растерянности. Здесь ласка частенько изучал новые тропинки в компании то Призрака, Сырокрада. С последним они, помнится, долго не могли найти ягодную полянку, про которую рассказывал Кроликобой. Два измотанных зверя не испытали большой радости, когда всё же набрали две банки земляники для сырников. Сырокрад ворчал, активно размахивал лапами, мол, местных из деревушки поблизости надо запрячь, чтобы они им здесь развесили указатели. Чертополох злорадно усмехнулся и шутканул, что придурков-местных самих в пору развесить здесь вместо указателей. А спустя время узнал про лесоруба, которого офицеришка повесил на старом дубе. В качестве разметки жителям деревушки поблизости на часть леса, где заканчиваются безопасные для них угодья. С тех пор Поля шутил в присутствии Сырокрада аккуратнее, но и сырников на кухне стало как-то больше.

Поэтому зверёк не удивился, когда под Луной засияла белизна чьих-то костей. На ветхой верёвке равнодушно качался скелет. Дровосек, ласка или горностай, теперь уж не очнется ни от криков, ни от волчьего воя. Чертополох сознательно избегал этой встречи до сих пор. И судьба из прихоти свела их, когда в бегстве от безумия живых стало не до робости перед мертвецом. Борозда, оставленная на земле его топором, вытягивалась в глубокую неровную черту. За ней - оборванная жизнь и узел, лишь крепче затягивающийся со временем.

Кистям не удержать ни рукоятки топора, ни верёвки, теперь уж напрасно их обвивающей. Чертополох может столкнуть её вниз щелчком пальцев. Истлевшие фаланги застыли в молитвенном жесте. Ласка тяжко сглатывает и становится к лесорубу вплотную. Будто бы он мог знать последние чаяния мертвеца. На неподвижную грудь, прикрытую лохмотьями, падают бусы из каштана. Оберег, который защищал от дурного глаза, не смог спасти его от мелочного офицеришки. Сколько бы лесоруб не сложил голов мятежных односельчан, чтобы набиться в друзья новой власти, убийство троих крыс во время бунта повесили на него.

Одвин его звали.

Чертополоху хочется истерично расхохотаться в лицо с пустующими глазницами. Но он горько отводит глаза в сторону. И этого его последний молчаливый упрёк дураку-Одвину. На который он, как и прежде, только бездушно оскалится.

" — Странный наш мир и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой."

Верёвка кажется неплохим инструментом для последних штрихов в веренице ложных следов. Чертополох освобождает ослабшие позвонки от грузной ноши. И скелет с грохотом падает к его ногам. Вид черепа, покатившегося по земле, заставляет ласку вскрикнуть против воли. Отвратительное зрелище.

Страшнее оказался мышиный силуэт, который вскоре показался из-за деревьев. Чертополох перешагнул через кости Одвина, позабыв про брезгливость, и вжался спиной в древесный ствол. Лапа тут же выхватила отравленный кинжал.

— Если подойдёшь ближе, то здесь сразу станет на одну падаль больше, — прошипел Чертополох преследователю, кивая на останки лесоруба, — клинок у этой штучки ядовитый, а здесь мы вскорости будем не одни. Убирайся вытирать сопли подружке, покуда жив!

Изрядно разозлившись на докучливую мелочь, ласка сделал пару решительных шагов вперёд и топнул ножкой. Просто понадеявшись, что мышонка это чуть-чуть спугнет.

Отредактировано Чертополох (2021-10-08 22:42:33)

Над головами Матиаса и Чертополоха скрипели ветви старого дуба. Дерево сбросило с себя тяжкое бремя, но, ветер, черви, прожитое время и весьма неприятное соседство всё ещё оставалось с ним. Вполне могло оказаться, что сегодня у его корней, где уже белели кости мертвеца, сложит голову кто-то из живых.

Чертополох слушал мышонка с перекошенной от смеси страха и презрения физиономией. Несколько секунд он стоял, ошарашенно глазея на малыша, дерзнувшего нести свою правду пред ликом мучительной смерти. Наконец, ласку разобрал истерический смех, когда рассудок всё же догнал происходящее.

— Чаи гонять ему хочется! Ой, не могу! Одвин, ты это слышал?! У тебя достойный конкурент по части гостеприимства, - тоненько хихикал Поля, обращаясь к скелету.

У Чертополоха отчаянно зудело желание преподать этому юнцу хороший урок. Ласочьи глазки заблестели озорством, когда он облизывал потрескавшиеся на ветру губы в предвкушении новой забавы.

— Кхе-кхе, позвольте представиться - Удильщик. Правая рука владыки Малькарисса. Пришествие Клуни в эти леса возродило древний культ, славящий крысиного бога. И мы давно присматриваемся к вашей церкви. Неплохо подойдёт для храма. Разговоры про ваших союзников были уловкой, чтобы обратить вас в нашу веру.

Для убедительности ласка набросил на голову капюшон и сложил ладошки в молитвенном жесте. А потом скинул капюшон обратно и медленным движением пригладил шерстку на макушке.

— Господин Флавий, очень приятно. Я владелец дома, который помогает отчаявшимся девушкам деньгами и кровом в обмен на их красоту и молодость. Думаю, многие из ваших бы согласились.

Чертополох щёлкает зубами и скрещивает лапы на груди.

— Вестер, работорговец. Не представляешь, насколько легко стало охотиться за товаром в такой неразберихе.

Чертополох усмехается, подмигивает и по-дружески хлопает Матиаса по плечу.

— Расслабься, шкет, меня зовут Чарли и я обычный подросток! Дома у меня теперь нормального нет, спасибо старине Хлысту. Теперь я развлекаю себя тем, что занимаюсь мелким воровством и разыгрываю мирняков разными выходками. Ха, да вы почти купились! Лисицу я впервые в жизни вижу, но следил за ними с белкой давно. Так я к вашему порогу и прибился. Как знал, что рыжая Маня будет хвататься за любую соломинку, чтобы от вас удрать.

Растерянность Матиаса раззадоривает Полю ещё сильнее. Некоторые истории он сочинил сходу, а некоторые были основаны на слухах, которые действительно стращали леса.

— Не одного только Клуни с его шайкой вам, бедняжки, нужно здесь бояться. Думай, в кого швыряться своей добротой и когда! Как думаешь, что из того, что я сказал, правда? Даю одну попытку! Кстати, мне идёт этот фартук, ушастик?

Покрутившись на месте, маленькая ласка отвесил неуклюжее подобие реверанса и во все глаза уставился на мышонка. Сейчас он выглядел ещё большим ребёнком, чем Мати.

Отредактировано Чертополох (2021-10-08 22:56:09)

Поначалу малютка Матиас веселил Чертополоха. Детская растерянность казалась забавной, а наивность даже в чем-то умиляла. Игра в безумца его убедила, но, увы, не смогла напугать. Возможно, что даже подогрела интерес к странной ласке. Вот только информатору Клуни наскучило измываться над психикой подростка, который и без того многое пережил.

— Не угадал, малец. Что и требовалось доказать! Вы, рэдволльцы, и понятия не имеете что вас окружает и как здесь стало опасно с приходом Клуни. Даже отличить одну напасть от другой не можете, — пренебрежительно фыркнул Чертополох.

И совершенно неожиданно в нем зашевелилось сострадание. Матиас выглядел изможденным. Чертополох с радостью бы накормил мышонка сырниками, не будь они по разные стороны баррикад. Сам ласка с младых когтей был втянут в решение совсем не детских проблем, поэтому, как ни парадоксально, так и не смог нормально повзрослеть. Остался вечным подростком-сорванцом, изподтишка помыкающим своими покровителями. Может, стоит уже послать к дьяволу больших, злых и недалеких бандитов? Ведь игры Чертополоха в великого интригана уничтожают не только его, но и крадут детство у других.

Чертополоху очень хотелось взять Матиаса за лапку и отвести его домой к родителям. Чтобы они почитали ему вслух, согрели после прогулки по холодному лесу и немножко поругали за то, что пристаёт к незнакомцам с глупыми вопросами.

Этого он совершить уже не в силах. Зато он может сделать кое-что другое. Для несчастного малыша, казавшегося Чертополоху мстительной озлобленной фурией. И для той маленькой запуганной ласочки, испытывающей жуткую боль от каждого окрика Хлыста, к которому Чертополох лез под руку с донесениями или подхалимством. От казней и пыток в замке. От простуд, последствий обмороков, бесконечных побегов и грубой ругани.

Внутренний ребёнок Чертополоха разделил страдания с каждой из жертв своих наводок. Совесть была изощреннее и острее, чем оружие в руках солдат.

Пора бы уже умерить свою войну.

— Будет с тебя. Это тебе нужна помощь, а не мне. Как ты планируешь жить, когда всё закончится? Не получится как раньше. Ведь теперь тот безумец с дальних берегов часть каждого из нас. Вне зависимости от стороны. И от исхода вашего безнадежного сопротивления.

Ласка сомневался в том, что Матиас и впрямь вернёт в Страну Цветущих Мхов былой покой. Но он ещё мог увидеть как Солнце встаёт над руинами. Чего Чертополох искренне ему желал.

В речах Матиаса было много наивности и детской самонадеянности. И совсем ничего героического. И то, и другое повышало его шансы на выживание, однако обрекало на горькое разочарование.

— Тебе решительно ничего не нужно знать про Клуни. Сверх того, как он сам себя презентовал, — хихикнул Чертополох, памятуя об оригинальной манере Великого общаться с публикой, — и да, малыш: едва ли террор проявление личной ненависти хоть к кому-то. Политическая хитрость. Можно сказать, вы, рэдволльцы, просто не сошлись с ним взглядами на методы управления!

И хорошо, что так, думал про себя Чертополох, брезгливо рассматривая кости Одвина.

— А по-настоящему ненавидит он немногих. Только тех, кого решил подпустить ближе. Потому что узнает в них себя. И, похоже, меня это уже никогда не коснётся. Хвала Сезонам.

Чертополох тепло улыбнулся мышонку, не размыкая губ. И до чего улыбка на его лице была не похожа на ту ехидную ухмылку, которой он сверкал в церкви Ниниана. Он мог бы устроить Матиасу трогательное прощание, но не собирался этого делать. Ведь у ласки были те, кто заслуживал его внимания, слов утешения и нежности куда больше. И ему нужно было поспешить, чтобы скорее их найти и отвести к пристани. В голове зрел один полновесный план побега и парочка запасных.

Чертополох плотнее закутался в плащ и зашагал прочь, помахав лапой на прощание . По лесным тропам, что никогда не сходятся с дорогами, ведущими обратно в замок.

Не проронив ни слова. Не стоило личному врагу Клуни, который вечно бросается грудью на амбразуру, знать о намерениях беглого шпиона. Finale.