- Ты права, куколка, - уже чуть более грубо ответил Клуни, безотрывно смотря на ведущую словно бы вникуда лестницу. - Быть может, тебе покажется это странным, но я всегда знал, что с этим аббатством что-то нечисто. И завоевал его я отчасти поэтому. Оно слишком святое. Оно как трясина - заманивает наивных и не отпускает никогда. Но сейчас, когда эти проклятые кости так близко, я уверен, что смогу исправить и это.
Сказав это, Хлыст сделал шаг вперёд, невольно увлекая за собой Роксану. В ноздри тут же ударил запах старины - влажные стены, мох и старый пергамент, запах, который он бы не перепутал ни с чем. Так пахл не один дом из ранее им разорённых. Так пахнет мирная жизнь. То, что Клуни всегда мечтал уничтожить.
- Мы обязательно сломаем этому мышиному сопротивлению хребет, - словно бы сам с собой говорил крысиный вожак, но уже не так громко, не желая, чтобы эхо, царь любой пустоты, ударило по его же чутким ушам. - Они чтут этого Мартина как своего божка. И когда череп их святоши украсит мой штандарт, они поймут, что война проиграна...
Катакомбы бывшего Рэдволла встретили Клуни и Роксану тяжёлой, вязкой тьмой, словно проникающей в само сознание и разрывающей его в клочья. Хлыст не мог знать, что царит на уме его личного украшения, но настрой Роксаны ему определённо нравился. Именно таких своих новых хозяев и должен увидеть Мартин. А потому Клуни, идя всё дальше по витиеватой лестнице, тоже был настроен решительно. Мартин - голова ядовитой змеи. Мыши - тело. И кому как не всем им, зверям по обе стороны баррикады, знать, что тело без головы не жилец? Тот самый мышонок-воин такого исхода событий точно не ожидает.
